Он ушел от нас четверть века назад, но о нем по-прежнему вспоминают. То, что он говорил, о чем рассказывал, над чем смеялся. Идут фильмы с участием народного артиста, и мы снова поражаемся его таланту, умению вжиться в роль, непосредственности и достоверности. Он не играл, а жил на экране вместе со своими героями.
Никулин совмещал работу в московском цирке и съемки в кино. Это были сообщающиеся сосуды. Те, кто видел артиста на экране, хотели посмотреть, какой он на арене, в облике клоуна. И наоборот.
«Окидывая взглядом свое прошлое, могу признаться, что всегда знал себе цену, – говорил Никулин. – А все, очень часто неуемные восторги рецензентов – ерунда. Я не ставлю себя наравне с Карандашом и Енгибаровым, прекрасно понимая, что были клоуны лучше меня. Но своим успехом, своим местом в цирке я был доволен. Большую, неоценимую помощь оказало мне кино – в смысле рекламы. Я даже по-другому стал работать в цирке…»
Если судить по картинам «Неподдающиеся», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», то Никулин был отменным комиком. Случались проходные фильмы, где он не играл, а мелькал, забавлял. Впрочем, это издержки профессии – невозможно, даже при искрометном таланте – только блистать. Приходилось и тлеть. Однако – ярко…
Со временем выяснилось, что Никулин еще и бесподобный трагик. Это он показал в фильмах «Когда деревья были большими», «Андрей Рублев», «Ко мне, Мухтар!», «Они сражались за Родину», «Чучело».
Особняком в его творческой биографии стоит картина «Двадцать дней без войны», снятая Алексеем Германом по сценарию Константина Симонова. Черты своего героя – журналиста и писателя Лопатина Никулин показал убедительно. К тому же был вдохновлен присутствием необыкновенной Людмилы Гурченко.
Сценарист и режиссер были довольны его игрой – в отличие от кинематографического начальства. На закрытом просмотре в Госкино в зале не раз возникал недовольный гул. Блюстители социалистической нравственности возмущались тем, что Никулин отошел от привычных канонов. Его образ получился неожиданный, нетрадиционный для кино того времени. Но на экране возник подлинный фронтовик, каких не раз видел артист, коим был он сам, прошедший две войны – финскую и Великую Отечественную. Семь лет не снимал гимнастерку, шинель и сапоги. Каждый день рисковал жизнью. Был ранен, контужен, подхватил туберкулез…
Герман вспоминал: «Они говорили: «Это не советский писатель, а какой-то алкаш. Это порочит наши устои! Требовали, чтобы я снял Никулина с роли сам. Пообещали: иначе «мы вобьем вам в спину осиновый кол, и вы никогда не будете работать в искусстве…» Симонов пришел в ярость, узнав о происходящем, он орал этим цэкистам: «Это я придумал Лопатина, он из моей головы! Вы решайте, каким у вас будет Жданов. А мне оставьте Никулина! Не трогайте Германа, оставьте его в покое!» Симонов был членом ЦК, и его послушались…»
Однако в молодости Никулин даже не мечтал о кино. Работа в московском цирке его вполне устраивала. Клоун Никулин выходил на арену вместе со своим приятелем и коллегой Михаилом Шуйдиным. Оба были фронтовиками. Они работали под руководством Карандаша – Михаила Румянцева.
Недавно исполнилось 120 лет со дня его рождения. И потому хочется вспомнить об этом незаурядном человеке. Он был очень талантливый, но – своенравный и самолюбивый. Эксцентричный клоун, похожий на миниатюрный вариант Чарли Чаплина, собирал аншлаги везде, где выступал, – в СССР и других странах. Зрители, видя его, хохотали до упада.
Румянцев начал выступать в ленинградском цирке в 1935 году под именем Каран Д'Аш – такой псевдоним был у французского карикатуриста Пуаре. Потом переехал в Москву и стал просто Карандашом. К слову, он был женат на актрисе-красавице Наталии Сергиевской, которая была на двадцать лет моложе клоуна. И гораздо выше ростом. Впрочем, это немудрено – рост Карандаша недотягивал и до полутора метров. Но артист он был гениальный!
Сначала Никулин и Шуйдин не были для Карандаша конкурентами. Они были моложе, у них не было опыта. У него – авторитет, слава. У них – лишь желание стать настоящими профессионалами. Сначала Никулин и Шуйдин слушались Румянцева, который нещадно ругал их, читал нотации. Их отношения усложнялись, обострялись, и они покинули мэтра. Ушли в самостоятельное «плавание».
Никулину было жаль уходить от Карандаша. Он многому его научил. А однажды даже спас – Никулин попал под ноги скачущей по манежу норовистой лошади. Зрители ахнули, артисты растерялись, и только Румянцев не потерял самообладания и буквально вытянул Никулина из-под копыт. Но все же сильнейший удар тот получил. А мог – и смертельный.
Никулин вспоминал:
«Врач приемного покоя, строгий уставший мужчина, обрабатывая рану на голове, спросил:
– Как лошадь-то зовут?
— Агат, – с трудом ответил я.
– Выпишешься, купишь ему два кило сахару.
– За что?
– За то, что не ударил тебя копытом на сантиметр выше – попал бы в висок…»
Когда Никулин ушел от Карандаша, ему стало грустно. Он представлял себе, как сидит в гардеробной одинокий маленький человек, брошенный учениками, в которых вложил столько сил. Рядом только верные друзья – черные, смешные скотчтерьеры Клякса и Пушок…
Карандаш был уязвлен. Но, конечно, он не пропал. На его выступлениях по-прежнему был аншлаг.
Никулин и Шуйдин тоже пользовались успехом – с каждым годом их популярность росла. В некоторых номерах выступала жена Никулина Татьяна.
Карандаш работал в московском цирке более полувека. В последний раз он вышел на манеж в марте 1983 года, за две недели до смерти. Зрители не замечали печали в глазах клоуна и, как всегда, весело смеялись…
Никулин покинул арену еще раньше, в 1981 году. В одном из интервью он говорил: «Однажды я увидал одного старого клоуна, который еле-еле ходил по манежу и которого было жалко (а был я тогда еще молодым, лет сорок с чем-то), я сказал себе: «Даю слово, что когда мне исполнится шестьдесят, я уйду с манежа. Даже если буду чувствовать себя прекрасно и еще смогу работать».
Просто нужно уйти вовремя. Помню, меня тогда Утесов поддержал. Говорю: «Леонид Осипович, я решил уходить на пенсию ровно в шестьдесят лет». А он: «Юра, лучше уйти на год раньше, чем на два дня позже».
Никулин пел грустную песню, где были такие слова:
Цирк давно опустел, тишиною закован,
Только где-то гитара нарушит аккордом покой –
Это песню, это песню поет старый клоун,
Он прощается с цирком – со смешною своею судьбой.
Он поет о гастролях, о неведомых странах.
Он поет о манеже, который уже далеко,
О далеких, о забытых сырых балаганах,
О своем ремесле и о том, как смешить нелегко…
Он снял клоунские одежды, скинул шляпу, сбросил огромные башмаки, смыл грим, но наслаждаться отдыхом ему удалось только несколько дней. Артиста снова позвали в цирк, уже на должность главного режиссера. Потом Никулин взял на себя и обязанности директора. Работы было невпроворот, он был как бурлак на Москве-реке…
Однако этот неспешный на вид человек успевал везде. Он добился ремонта, и здание на Цветном бульваре, построенное в 80-х годах XIX cтолетия, перестроили, но — сохранив исторический облик. Здесь стало уютнее, теплее, просторнее. Очереди за билетами стали длиннее – московский цирк переживал свой очередной взлет.
Никулин успевал везде: сниматься в кино, давать интервью, вести телевизионную программу «Белый попугай». И помогать людям – ведь артист благодаря своему авторитету был вхож в любые начальственные кабинеты. Улыбнулся, поговорил о том, о сем, рассказал анекдот и — получил автограф на важной бумаге и внушительную печать.
Ему часто снились сны, где он выступал с Шуйдиным. Утром говорил жене: «Опять арена привиделась, мы с Мишей выступали…» Тот умер в 60 лет. Никулин очень переживал – они были друзьями…
О Никулине сказано и написано столько, что впору выпускать Большую Никулинскую энциклопедию. Он этого достоин. Не только потому, что оставил яркий след в искусстве, но и оттого, что был интеллигентным, глубоко порядочным и добрым человеком.
Юрий Владимирович блистал остроумием, слыл замечательным рассказчиком. Говоря о себе с грустью, употребляя футбольную терминологию: «Я отыграл уже два тайма и дополнительное время. Сейчас начинаю серию пенальти». Он имел в виду множество своих болезней и сам удивлялся, как с ними уживается.
Увы, «серию пенальти» он проиграл…
Цирк на Цветном носит его имя. Директорствует там по-прежнему Никулин – сын Юрия Владимировича – Максим Юрьевич. А сам знаменитый артист, изваянный в бронзе, стоит возле кабриолета, как будто собирается на свою очередную гастроль.
